ЗАО «Краснокоротковское», хозяйство высокой культуры земледелия, по показателю продуктивности пашни, признанное одним из лучших в Новоаннинском районе. Около тридцати лет его возглавляет заслуженный работник сельского хозяйства Валерий Николаевич Селиванов.
- Агроном – милостью Божьей, каких мало, — отозвался о нем коллега. – Но – иноходец: «по-другому, то есть не как все» В области наряду с традиционной системой сухого земледелия осваивают ноутил, он же от классики ушел, а к ноутилу не пришел – ищет что-то иное. Численность работающих у него запредельная – в нынешних условиях непозволительная…
Когда перед тобой не цифры – живые люди
-Урожайность озимой пшеницы (ее у нас немного) – 25-28 ц/га, — рассказывает Валерий Николаевич. — Если учесть, что она была посеяна по подсолнечнику, вполне нормальная. С учетом кукурузы и сорго по выходу зерновой продукции с гектара пашни, думаю, выйдем в лидеры района. По подсолнечнику – тоже. Все продаем с колес — деньги нужны на зарплату, топливо, удобрения. Цены реализации у нас самые высокие, потому что качество продукции высокое. Паров у нас нет. 3 тыс. га посевных площадей не прокормят такое количество людей, как у нас.
-Сколько их у вас?
-На 5 тыс. га пашни 88 работающих.
-Не многовато? У многих фермеров на 800-1000 га пашни один работающий.
-У нас, — объясняет Селиванов, — задачи разные. Фермерское хозяйство – частное предприятие, фермер может себе позволить при минимуме работающих добиваться максимума доходов. Наше хозяйство, правопреемник совхоза, остается коллективным предприятием — народным.
-Один ваш коллега рассказывал, что, когда вынужден был уйти их такого хозяйства, думал: жизнь кончена. Зарегистрировав фермерское хозяйство, стал работать на себя и почувствовал, что жизнь только начинается.
-Каждому свое, — рассмеялся Валерий Николаевич, — кому-то нравится бежать по гравийной дорожке, кому-то по пересеченной местности с препятствиями. Мне говорят, что мы не выдержим – придется разгонять людей, а оставшимся повышать зарплату, чтобы получать дотацию. Но нормативам, видите ли, на 1 тыс. га пашни должен быть один механизатор. По этому нормативу на наши 5 тыс. га нужно оставить пять механизаторов. И платить им по 17 тыс. руб., а с них – 47% налогов.
Сокращая количество работающих, можно поднимать зарплату тем, кто остается. Пенсии от этого не вырастут. Хоть 15 тыс. руб. плати, хоть 20, хоть 50 тыс., получат плюс-минус 12 тыс. А что сокращенным делать? Уезжать или спиваться? Чиновникам легко диктовать политику, оперируя цифрами. А каково выполнять ее, когда перед тобой живые люди?
В поисках путей снижения затрат
Чтобы не сокращать людей, я вынужден искать пути увеличения отдачи от гектара пашни. В области все шире пропагандируют ноутил (не пахать): он-де позволяет снизить затраты на 50%, а снижение урожайности на 30-40% компенсируется увеличением посевных площадей, которое достигается отказом от паров. На поверхностный взгляд выглядит убедительно. Но на практике оказывается, что корневая система, не проникая в уплотненную почву, плохо развивается. Кроме того, надо вносить много гербицидов и удобрений. Гербициды у нас в основном импортные, а удобрения, наши же, российские, нам продают по мировым ценам. Если учесть, что техника нужна импортная, при нынешнем курсе валют нулевая обработка земли становится дороже традиционной.
Несколько лет назад мы начали осваивать одну из технологий минимальной обработки почвы для пропашных культур — стриптил (полосовое рыхление): вместо вспашки по стерне нарезаются полосы. Обработке подвергается 30% поля, что существенно сокращает расход топлива, повышает эффективность использования удобрений, а, следовательно, и урожайность. Сейчас внедряем вертикальную обработку почвы, приемлемую и для зерновых.
Агрегаты, которые производят в США, нам не по карману. Изучив представленные в Интернете образцы, сами их проектируем и изготавливаем. В основном из российских комплектующих. Для земли нет разницы, каким сошником рыхлить землю — российским или американским.
-Вы по образованию агроном?
-Да. Отец был кадровым военным, а я детстве мечтал проектировать оружие. Изготавливал всякие стрелялки. Потом потерял интерес к оружию. Возобладали материнские гены – крестьянские. Тяга к изобретательству осталась. Теперь вот занимаюсь орудиями для обработки почвы. Американцы производят эти агрегаты в другой комплектации: чопперы установлены в один ряд, а мы ставим их в два ряда. Качество измельчения стерни улучшается…
По традиционной системе сухого земледелия 2 тыс. га мы должны держать под парами, а 3 тыс. засевать. Сейчас, засевая 5 тыс. га, мы имеем почти такую же урожайность, как по парам – разница в 2-3 ц.
Как, уйдя от паров, получать урожайность не ниже, чем по парам
Вот стерня стоит (показывает на видео), вот она измельчена. Вот идет культиватор – разрабатывает почву. После этого ее можно вспахать. А можно сделать вертикальную обработку и внести удобрения. Убрав подсолнечник, «впрягли» в агрегат «Беларусь» и пустили по стерне. Прошел, измельчил растительные остатки, сделал включение их в почву – и можно сеять озимые. А можно оставить. Весной, сделав культивацию, закрыть влачу – и можно сеять, внося немного минудобрений. Затрат намного меньше, чем при обычной пахоте, а результат тот же.
Эта технология предусматривает рыхление почвы раз в три-пять лет, после чего можно обходиться турбодисками. Вертикальный профиль позволяет корням растений глубоко проникать в почву и брать влагу из больших глубин. Урожайность по сравнению с обычной технологий возрастает, а затраты снижаются.
В американском варианте применяется много гербицидов. Мы себе этого не можем позволить. Чтобы снять сорняки, приходится перед посевом применять традиционную обработку почвы культиватором. Вместо первой культивации и боронования делаем обработку ротационными боронами.
Соединяя в себе преимущества и традиционной обработки почвы, и ноутила, и стриптила, эта технология позволяет хозяйству, снижая затраты и повышая отдачу от гектара, выживать, не сокращая людей. Пока о ней мало кто знает, но со временем, думаю, будет применяться повсеместно.
Виктор Сазонов, механизатор:
-В любой профессии: токаря, конструктора, хирурга… — стал бы виртуозом, — отозвался о нем Селиванов. — Он, как его отец, в войну танкист, стал механизатором. Уникальным.
-Зарплата, — спрашиваю Виктора Александровича, — устраивает?
-Хотелось бы больше, но не получается. По телевизору слушаешь: сельское хозяйство у нас на подъеме. А в жизни не так. Фермерам легче повышать зарплату – у них налоги меньше, пайщиков, если они вообще есть, немного…
-Так ушли бы к фермеру.
-Нет уж: где начинал свой трудовой путь, там и закончу. У фермеров человек – наемный работник, попросту раб. Делай, что прикажет хозяин: ток подмести, в воскресенье выйти на работу…
-А здесь не выйдете?
-Выйду. Но это совсем другое дело. Здесь я, как член коллектива, имею право голоса. Могу с чем-то не соглашаться. Бывает, и с Николаичем по работе спорим. У него свое мнение, у меня – свое.
-Бывает, что он соглашается с вами?
-Всяко бывает. Но в любом случае прислушивается к людям. Поэтому и работаем с ним столько лет.
-Сколько?
-С тех пор, как в 84-м году он агрономом в совхоз пришел…
Александр Щербаченко, токарь-универсал:
Подняв голову, улыбнулся: «Все у нас нормально». И снова склонился над станком.
Виталий Балычев и Олег Савченко
-Все нормально. Главное, у нас есть работа…
Михаил Токарев:
-Делаем, — объяснил, — рабочие органы агрегатов для обработки почвы. В России им нет аналогов…
По окончании Алексеевского колледжа у него был выбор. Он выбрал «Краснокоротковское».