Волгоградка не теряет надежды найти свою пропавшую в Африке дочь Марину Мищенко.
…Она родилась в Волгограде. На первый взгляд жизнь Марины мало чем отличалась от жизни миллионов других советских девочек: она жила с мамой и младшей сестренкой в малогабаритной однушке, училась в школе, любила музыку и… мечтала стать пианисткой. На самом деле Марина с 4-летнего возраста занималась музыкой и удивляла всех своими уникальными способностями.
После школы она с блеском окончила училище искусств им. Серебрякова, и все преподаватели прочили ей большое будущее.
Волгоградка не теряет надежды
Судьба сделала крутой поворот в 1991 году, когда 23-летняя Марина вышла замуж за африканца Амаду Йамеого. Он учился в Волгоградском политехническом институте. Мама Марины – Валентина Дмитриевна – и ее младшая сестра Юлия, поначалу негативно отнесшиеся к известию о браке Марины с иностранцем, впоследствии поменяли свое мнение. Познакомившись с будущим зятем поближе, им он показался очень образованным, интеллигентным, воспитанным.
После окончания вуза Амаду с русской женой уехал на родину – в город Уага-Дугу – центр западной Африки, столицу Буркина-Фасо. Поначалу молодой семье приходилось не просто. Жили они на съемной квартире за счет частных уроков музыки, которые давала Марина. Но девушка не унывала. В своих письмах домой она рассказывала, как складывается ее жизнь в чужой стране, как постепенно формируется ее клиентская база, а имя становится все более известным.
Карьера и признание
Талант Марины заметили. К ней потянулись ученики со всего света, включая супругу посла Голландии. Помимо этого она давала сольные концерты. Карьера шла в гору, появилась
финансовая стабильность.
Молодая русская пианистка купила дом, автомобиль. Казалось бы, чего еще можно желать. Но спустя пять лет после отъезда Марина стала жаловаться родным, что Амаду сильно поменялся. В семье начались скандалы, муж отбирал заработанные деньги, не гнушался и рукоприкладством. А в один «прекрасный» день он привел в дом африканскую жену с ребенком. Марина решила начать бракоразводный процесс.
Страшная весть
После этого, как по команде, звонки и письма домой прекратились. Не отвечал телефон и в африканском доме Марины.
— Первое время трубку иногда брал Амаду, — вспоминает Валентина Дмитриевна. – Отвечал, что Марина то вышла, то в ванной, мол, перезвоните позже. А потом и вовсе перестал подходить к телефону.
Потянулись долгие и мучительные дни неизвестности, плавно переходящие в месяцы, а затем и в годы. В сердце матери поселились боль и страх больше никогда не увидеть свою дочь. Поехать в Африку сама она не могла: во-первых, с каждым днем ухудшалось состояние ее здоровья (она инвалид второй группы), а во-вторых, совсем не было денег на такую далекую поездку за границу. Отправить же туда вторую свою дочь она просто боялась.
«Марина умерла»
И вдруг через семь лет, 20 марта, пришла первая страшная весть из-за кордона: Марина умерла. Позвонила некая Александра, назвавшаяся подругой пропавшей дочери, и сообщила о ее смерти. Все. Ни от чего наступила смерть, ни почему она столько лет не связывалась с родными – никаких подробностей или объяснений.
— Через пару дней позвонил зять, чтобы сказать, что похороны назначены на 24 марта, — рассказывает Валентина Дмитриевна. — Но причину смерти он назвать не мог: то во сне умерла, то сердце не выдержало, то малярия скосила. От вскрытия тела зять отказался, а мне пообещали прислать фотографии похорон.
Их действительно прислали, но ясности они не внесли. На них сфотографирована девушка, которая похожа на Марину, и только. Экспертизу фотографий Валентина Дмитриевна не заказывала, но сразу несколько фотографов, к которым она обращалась, заявляли, что это фотомонтаж.
Не могла понять мать, почему почти сороколетнюю женщину хоронили в свадебном платье и белом венке? Ведь она не незамужняя девочка? И почему на фотографиях рядом с гробом нет мужа?
Мать стала звонить Александре, сообщившей ей о смерти Марины, с мольбой рассказать подробности, на что та вдруг выпалила, что Марина не умирала, а ее похитили из ресторана, где она играла иногда вечерами, но больше говорить она ничего не может, «а то я исчезну, как Ваша дочь». Начали искать фотографа, делавшие посмертные снимки девушки. Удалось выяснить, что он тоже русский. Но в России он, оказывается, в розыске.
Сомнений добавляло еще и то, что никакого официального документа, подтверждающего смерть дочери, из Африки тоже не приходило. И еще прислали фотографию могилы – холмик, а на нем неровными буквами, словно писали палочкой, накарябано имя девушки и две ее фамилии – девичья и по мужу. И это тоже непонятно, зачем две? Значит, развод все-таки был или не был?
Хождение по мукам
Мать не верила, что Марины больше нет, и решила не прекращать поиски. Конечно, она допускала, что дочери может не быть в живых, но знать правду мать имела права. Кроме того, множество нестыковок все больше убеждали ее в том, что Марина жива.
Начались мытарства, которые кроме как хождением по мукам, и назвать нельзя.
Все возможные в их случаи инстанции неутешная мать проходила одну за другой. Для начала она обратилась в российскую дипмиссию, но консул перенаправил ее в Министерство иностранных дел РФ. Там ей не отказали в помощи, но и новых подробностей не смогли предоставить.
Так, ей сообщили, что информация о смерти Марины поступила в Посольство РФ от Почетного консула России в Буркина – Фасо Рачиной А. Г. Муж умершей Йамеого Амаду отказался передавать какие-либо документы, касающиеся кончины его супруги.
Матери пояснили, что в соответствии с законодательством Буркина-Фасо при отсутствии признаков криминальной смерти муж имеет исключительное право на организацию похорон жены. Нота посольства России в Кот-Д*Ивуаре в МИД Буркина-Фасо с просьбой сообщить об обстоятельствах смерти Йамеого Марины и прислать копии итогов полицейского расследования и заключения врача, осталась без ответа.
Не дали результатов и телефонные переговоры российского Посла с представителями властей Буркина-Фасо.
Долго и бесплодно
Здесь нужно отметить, что Рачина А.Г., на которую ссылается МИД РФ, она же Анна Кулибали, является Почетным консулом только номинально, а по факту — председателем русской общины в Буркина-Фасо. Валентина Дмитриевна и Юлия, младшая сестра пропавшей Марины, в один голос заявляют, что им она ничего не сообщала. Наоборот, они ей названивали и просили подтверждения, на что Кулибали отвечала, что на похоронах сама не была и лично Марину мертвой не видела. Спустя три месяца из Африки пришла бумага без подписи и печати, которая, по их мнению, должна была подтвердить смерть Марины. Но любой профильный юрист скажет, что в такого рода случаях одной бумагой без печатей и подписей дело не обходится. Заключение о смерти подписывается обязательно коллегиально, и к нему прикладывается целый пакет документов для отправки родственникам.
***
Не получив желаемой информации, Валентина Дмитриевна стала обращаться кругом: к депутатам и политическим фракциям, в ГУВД Волгоградской области, в службу ФСБ, к полномочному представителю Президента России, в региональную и федеральную прокуратуру, в «Красный Крест», в Интерпол, в Общественную палату, в Комитет по защите прав при ООН, к уполномоченному по правам человека в Волгоградской области… Где-то пытались помочь, где-то отделывались отписками, а где-то просто игнорировали.
Сегодня Валентина Дмитриевна считает, что все сомнения может устранить эксгумация, но этому почему-то яростно сопротивляется африканский муж Марины. Конечно, сама 72-летняя мать не может провести расследование, не может поехать в Африку и потребовать эксгумации. Тем не менее, она готова вновь и вновь делать запросы и составлять обращения. И, несмотря на все несчастья, выпавшие на ее долю, она не теряет веру в добрых и честных людей, которые рано или поздно откроют тайну, что же на самом деле случилось 17 лет назад в африканской саванне с русской пианисткой из Волгограда.
Оксана Яблочкина