еще не начиналась…
Вне так давно в Калаче стало известно, что в город собирался приехать губернатор. Потом визит отложили, но не отменили совсем.
Было бы здорово, если губернатор приехал, — отозвался на это сообщение житель Калача, — и если бы его экскурсоводами были не чиновники, а кто-то из рядовых жителей. К примеру, очень уважаемая учительница Татьяна Марковна Любина.
Эх, дорога…
К Любиной я обратилась с просьбой провести для меня экскурсию хотя бы по одной проблемной улице. Она предложила проехать на Донскую.
Посреди вдрызг разбитой грунтовки колеса ныряли не в лужи даже – в озера колдобин.
— Дорога к дому, — объясняла Татьяна Марковна, — особенно вечером, для нас — хождение по мукам. Весной и осенью добираемся по колено в грязи. В декабре, январе, феврале по льду скользили, хоть коньки надевай. Фонари мигают. Калач – город неспокойный, в нашем «шанхае» — особенно. Во тьме, бывает, останавливаешься от страха: то ли сразу падать, то ли бежать, рискуя упасть. Звоним в коммунальную службу: «Посыпьте песком». Нам отвечают: «На вашу улицу нет денег».
По поводу уличного освещения, когда фонари стали мигать, два месяца вели переписку и телефонные переговоры с начальником участка электросетей Корчагиным. Заверял: «Да-да, я вас услышал…» И – ничего. Снова звоню. Спрашивает: «А что у вас там мигает?» Я, говорю, не электрик, это вы должны коммунальщикам объяснить, что лампы надо менять.
Городской глава Владимир Федосьевич Кришталь, когда я достаю его по поводу дороги, напоминает: «Помнишь, мы вам завезли три машины щебня». Помню. Семь лет назад это было. В один из моих визитов к нему он посоветовал: «Купила бы машину и ездила на ней…» То ли пошутил, то ли так высоко вознесся – не знает, сколько учителя получают.
А в декабре на сходе он, видимо, в порядке компенсации за наши мытарства предложил: «Мы вам на Новый год елочку поставим». Люди восприняли это как издевку: «Зачем нам ваша елочка на фоне камыша и бурьяна?»
теперь шумит камыш. А летом, бывает, горит.
Шумит камыш
Трудно поверить, что раньше у нашей улицы, где сейчас заросли бурьяна и кустарника, был роскошный школьный сад с опытными делянками, с которых образцы отправляли на выставку в Москву. В некоторых местах еще сохранились останки лавочек. А в Гусихе (гуси в ней плавали — не давали речке заилиться) водилась рыба, дети купались, играли на зеленой травке.
Сейчас все камышом заросло. Когда уровень воды в речке поднимается, она появляется в подвалах, местами выступает на огородах. Раньше работала муниципальная насосная станция – откачивала излишки воды насосом. Потом на нее перестали закладывать в городской бюджет деньги. Люди пытаются сами откачивать воду из подвалов, выводя шланги на улицу. Бесполезно. В домах от сырости дерево гниет. В речке – метровый ил. Мошкара покоя не дает.
«Так кто должен наводить порядок?»
А вокруг шумит камыш. Летом на той стороне подожгли камыши – пламя через Гусиху перекинулось на наш берег. Дом сгорел. Так и живем в постоянном страхе перед пожарами. А в городе два комбината по благоустройству. Мало наших мытарств, так неподалеку нарезали земельные участки многодетным семьям под строительство жилья – считай, на болоте…
С мэрией бесполезно разговаривать, — убеждена Анна Ивлевна Королева, пенсионерка. — Она не только у нас — у себя под носом не может порядок навести. Я три раза ходила на прием к главе города по поводу дорожного перехода от детской библиотеки к горадминистрации. Знак там есть. А на дороге – ничего. Ученики начальной школы выскакивают – и через дорогу в библиотеку. Просила: сделайте там зебру, обозначьте переход. Говорят: «Знаете, что для этого надо…» «Знаю, — говорю, — банка белой краски. Вы хотите, чтобы мы, пенсионеры, сами купили ее и сделали зебру?»