Публикация «ИНТЕРа» «За Волгой для нас земли нет?» (№16 газеты от 24.04.2014 г., на сайте опубликована под таким же заголовком) вызвала большой общественный резонанс. Напомним: речь шла о проблемах освоения пойменного пространства Заволжья, в частности, о запрете для жителей на любую хозяйственную деятельность на своей земле.
Информацию, изложенную в публикацию, в настоящий момент проверяют в прокуратуре области, о результатах редакция сообщит. Сегодня позицию жителей и фермерского сообщества озвучивает Александр Колесов, глава КФХ (поселок Лебяжья Поляна Кировского поселения Среднеахтубинсокго района).
Пикник на траве
Машин в прибрежной полосе поймы уже сейчас едва ли не больше, чем деревьев. Люди жарят шашлыки…
– К июню все будет выбито колесами, вытоптано, усеяно мусором, — прокомментировал Колесов. – Горожане имеют право на отдых на природе, но нельзя допускать беспредел. Нужно создавать условия для цивилизованного отдыха: кемпинги, туристические стоянки, где были бы места для машин, мангалов. Ни природному парку, ни экологическим советам до этого нет дела. Они с нами, местными жителями, борются. Ссылаясь на гипотетическую угрозу подтопления поселков, молчат о реальной – о пожарах, чаще всего вспыхивающих от костров, брошенных окурков…
Кстати, на экологических советах по проблемам поймы, «растекаясь мыслями по древу», упражняются в риторике ученые, чиновники, депутаты, активисты экологических организаций. Никому не приходит в голову пригласить и выслушать тех, на ком земля держится, — фермеров.
«Если в пойме не будет людей, от нее останется пепелище» — Травостой в этом году, как никогда, высокий, — продолжает Колесов. — Раньше в пойме выпасались огромные стада. Теперь на подворьях скота почти нет, на выпас и сенокосы наложены ограничения. Начнется жара – трава высохнет. И полыхнут пожары в захламленных сухостоем лесах. У нас до сих пор помнят 2010 год, когда все поглощала лавина огня высотой с 10-этажный дом. Где тогда была дирекция природного парка? Местное население, фермеры, защищая поселки, остановили огонь. Если бы в пойме, как мечтают экологи, не было людей, что осталось бы от «уникальной экосистемы поймы»? Пепелище.
-«Защитники природы» нагнетают истерию: все-де в пойме вырубается, застраивается. Надо смотреть на вещи реально: от застройки вдоль трассы, где выращивать овощи нельзя, мы не уйдем. Не сегодня, так завтра, через пять лет там будут построены дома. Зеленые насаждения, газоны вместо пожароопасных зарослей чертополоха – что в этом плохого? Мы ездим за границу и видим: люди живут в лесных массивах в гармонии с природой. Почему волгоградцы достойны жить только под трубами заводов?
А у нас Постановлением Бровко № 917 поселки и земли сельхозназначения оказались особо охраняемой (в основном от местных жителей!) территорией природного парка. Людей загнали в резервацию.
Почему многодетной матери нельзя прирезать пустырь у ее двора? Пусть она его обрабатывает, чтобы не зарастал бурьяном. Дети вырастут — им не надо будет скитаться в поисках работы и пристанища. Так нет: в природном парке, коим является поселок, нельзя строить. Выделили ей участок в степи, где нет ни воды, ни газа. И проливавшему кровь в Чечне, родившемуся и выросшему здесь, нельзя выделить участок под строительство в поселке, где он родился и вырос. А сыну защитника поймы Лобойко можно!
— Ограничение строительства в пойме, кроме прочего, объясняют угрозой подтопления, когда сброс воды поднимут до нужных для обводнения поймы объемов. Так, координатор проекта ООН «Сохранение биоразнообразия Нижней Волги» Наталья Лопанцева ссылается на паводок 1979 года…
— В 1979 году сбрасывали больше нормы — 32 тыс. кубов в секунду. Подтопило лишь одну ферму. Ни один поселок не пострадал. За последующие 35 лет ничего подобного не было. И маловероятно, что будет.
В поселке Рыбоводный выделили два земельных участка под строительство там, где проходит дамба. Люди написали жалобу: поселок затопит. Члены приехавшей комиссии дали понять, что ничего не могут сделать – землю там получили не простые смертные. А на тот случай, если случится беда, чтобы снять ответственность с главы, посоветовали написать еще одно письмо. Вот так: если нельзя, но кому-то влиятельному очень хочется, то можно. Даже вопреки не гипотетической — реальной угрозе затопления поселка.
— Экологи говорят: а вдруг прорвет плотину Волжской ГЭС? Это будет катастрофа вроде той, что случилась на Саяно-Шушенской ГЭС.
— Следуя этой логике, нельзя строить атомные станции: а вдруг рванет, как в Чернобыле, Фукусиме? Европу постоянно подтапливает, но никто не говорит об отселении людей с берегов Дуная. В Дании, Голландии, Нидерландах прибрежные города, как и наш Санкт-Петербург, живут под угрозой подтопления. Никто не говорит о том, что строительство надо запретить, — укрепляют дамбы, системы водоотведения. На побережье США регулярно обрушиваются тайфуны: Катрины, Иуды… Пострадавшие населенные пункты отстраиваются, жизнь продолжается.
— Еще один аргумент экологов: дальнейшая застройка и развитие сельхозпроизводства приведут к нарушению водного баланса.
— Его поддерживает не дирекция природного парка – мы: открываем шандоры, чтобы в ерики зашла вода, и закрываем, чтобы не дать ей уйти.
Природный парк существует тринадцать лет. Огромные деньги вкачиваются в содержание сорока человек, а ситуация в пойме с каждым годом все хуже. Лучше отдали бы эти средства лесничествам. В лес войти страшно – все завалено сухостоем. Раньше ежегодно проводили опрыскивание лесных массивов для защиты от вредителей. Сейчас этого не делают. Дубы, о которых так пекутся защитники природы, черные стоят. Ветки голые – непарный тутовый шелкопряд съедает листья. Отрастут новые. Но у деревьев, как у человека, снижается иммунитет – защитная реакция на неблагоприятные условия. Это вторая причина (первая – недостаток влаги из-за низких паводков) их гибели. По этой же причине все больше появляется энцефалитных клещей, которых у нас раньше не было. Кстати, волосики шелкопряда содержат сильнейший аллерген, от воздействия которого кожа человека словно ожогами покрывается.
— Обработки не нарушают «биоразнообразие экосистемы»?
— Обрабатывали леса биологическим препаратом, для флоры и фауны безвредным. Природный парк пиарится, рассказывая о лотосах. Откуда они взялись? Житель нашего поселения привез и разбросал семена. И ухаживают за ними наши ТОСы: убирают мусор, чистят. При чем тут парк? При том только, что приехали и поставили табличку.
— Всеми уважаемый профессор Чернобай жалуется, что популяция орлана-белохвоста сокращается.
— Да не уберегай его мы, живущие здесь, охотники его давно бы на чучела перевели. Я своего орла лет тридцать наблюдаю – здороваюсь с ним, и никому не позволю поднять на него ружье. И гонять на своей земле зайцев, отстреливать куропаток не позволю.
— Г-н Щербаков, лидер волгоградских гринписовцев, по жалобе которого суды были признаны незаконными слушания по выводу поселений и земель сельхозназначения из природного парка, недавно публично признал, что поселения все-таки нужно вывести.
— В феврале сего года, став жителем Среднеахтубинского района, сменил гнев на милость? Но если земли сельхозназначения, примыкающие к поселку, останутся в природном парке, что делать людям? Всем ездить на работу в Волгоград, Волжский? Мы писали письма с просьбой снять запрет на строительство хозпостроек, овощехранилищ. Нам ответили, что мы можем производить продукцию, необходимую для местного потребления и туристов. Автотуристы, как правило, затариваются своими харчами. А сколько овощей нужно для местного потребления? – два ведра помидоров тем, у кого они в огороде не уродились. Что прикажете делать в пойме, которая была всероссийским огородом?..
Беседу вела Раиса Мотузова