Первая любовь Максима Горького

Неизвестные страницы жизни великого писателя в Царицыне

О любви пролетарского писателя Максима Горького к дочери царицынского железнодорожника Захара Басаргина Марии известно не так много. Память о волнующей истории прошедших дней бережно хранит волгоградка, активист ТОСа «Садовая» Ворошиловского района Нина Карельцева. Вот что она рассказала «ИНТЕРу».

— В 2009 году мы выяснили, что поселку Садовая, расположенному на Дар-Горе в Ворошиловском районе Волгограда, исполняется 150 лет, — говорит Нина Евгеньевна. — Мы решили отметить эту дату, и занялись изучением истории того места, где проживаем. Нам помогала молодежь: ходили, общались со старожилами поселка, собирали воспоминания. И вот в одном из разговоров старожил Юрий Петрович Плешаков упомянул, что знаменитый «буревестник революции» Максим Горький бывал в наших краях в так называемом доме Басаргина. Это здание известно всем жителям поселка Дар-Гора, сейчас там располагается ГКО УДОД (государственный комитет образования, управление дополнительного образования департамента) «Волгоградский детский эколого-биологический центр».

Нина Карельцева стала изучать воспоминания Максима Горького, задавать вопросы жителям. Вот какая картина сложилась в итоге этих изысканий.

…В 1888 году Максим Горький (тогда еще Алеша Пешков) приехал работать весовщиком на железнодорожную станцию Крутая (будущая станция Максима Горького в Волгограде. — Авт.). За его плечами уже был арест за связь с революционным кружком. А начальником станции в то время был уникальный человек, настоящий русский самородок Захар Ефимович Басаргин. Он сам построил дом, которому суждено было пережить две войны и революцию, где и обитал со своим многочисленным семейством (11 детей); сумел вырасти от простого стрелочника до начальника станции. Он был прекрасным столяром, занимался гончарным делом, варил нефть с графитом, стараясь сделать мазь, которая бы предохраняла шпалы от гниения и т. д.

Когда Горький прибыл на станцию, ему должны были выделить комнату. Но именно в этом помещении Басаргин организовал грандиозный цветник. Новый весовщик сначала возмутился, но потом, увидев, что железнодорожник чуть не расплакался, когда понял, что все его виолы могут пасть жертвой квартирного вопроса, сменил гнев на милость. Так новый работник обосновался в диспетчерской. Там же он написал некоторые из своих первых рассказов, читал их, а также классиков мировой литературы, рабочим. Со временем туда стал заглядывать сам Захар Ефимович, и у них с молодым весовщиком случались споры о судьбах страны, о лучшей жизни.

А вот две старшие дочери Басаргина слушали рассказы будущего великого писателя через окошко. Дело в том, что мать их была очень строгой женщиной: она разрешала девушкам приходить на станцию, но не позволяла им заглядывать в диспетчерскую.

Со временем Максим Горький стал вхож в дом Захара Басаргина. Там-то он и увидел, насколько разносторонне развит его начальник. Вся мебель в доме была сделана руками Захара Ефимовича: стулья, кресла, шкафы, музыкальный инструмент – фисгармонь. Мебель была искусно украшена «рыбьим зубом» — в песках вокруг станции ветер обнажал множество причудливых трёхугольных костей, действительно похожих на зубы акулы. Увидев у начальника станции Волжская «Аристон», модный в то время музыкальный ящик, Басаргин сам соорудил и аристон.

В свою очередь Алексей Максимович многое сделал для знакомства семейства Басаргиных с великой русской литературой: он читал им вслух Пушкина, Тургенева. Тогда-то будущий писатель и познакомился со старшей дочерью Захара Ефимовича Марией. Он даже посватался к ней, но… получил отказ. И это несмотря на то, что Маша тоже хорошо к нему относилась. Но Басаргин посоветовал Горькому найти себе жену сообразно со своим образом жизни. Захар Ефимович знал о революционном настрое своего подчиненного, о том, что за ним следит жандармерия, что на станции Крутая его стараниями организован революционный кружок.

Кстати, есть данные, что Максим Горький обращался ко Льву Толстому и просил выделить ему землю на безвозмездной основе для организации там своеобразной коммуны. Но граф-писатель не откликнулся на этот призыв.

В дальнейшем следы Марии Басаргиной теряются. Известно лишь, что она вышла замуж. Не сохранилось ни одного ее фото. А Максим Горький вскоре уволился со станции и уехал. Этому предшествовал очень странный эпизод.

— Вместе с Горьким, который был весовщиком, трудился еще один рабочий, — рассказывает Нина Карельцева. — И этого человека обвинили в краже овсянки, хотели наказать. А тот, предвосхищая информационные войны будущих столетий, написал письмо в газету, подписавшись другим именем, что якобы несправедливо оболганный рабочий покончил жизнь самоубийством. Полным ходом шла подготовка к панихиде, пока кто-то не встретил на улице этого мнимого самоубийцу. Тем временем на Горького стали сыпаться обвинения, что из-за него человек ушел из жизни. А он был очень щепетильным, всегда смотрел, чтобы не было недовеса, чтобы никто ничего не украл. Поэтому, как только появились подобные слухи, Горький решил уехать. Басаргин убеждал его перетерпеть тяжелое время, подождать. Но у Захара Ефимовича ничего не вышло: революционный писатель уволился, и даже не воспользовался своим правом бесплатного проезда по железной дороге.

Тем не менее, по всей видимости, теплые чувства к семейству Басаргиных Горький пронес через всю жизнь. По словам того же Юрия Плешакова, когда он был мальчишкой, еще была жива одна из дочерей Захара Ефимовича — Анна. Замуж она не выходила, жила в том же доме, который построил ее отец. Баба Аня дружила с ребятишками с Садовой, шила им одежду из старых фашистских шинелей. Дело в том, что во время Сталинградской битвы в пионерлагере в этих местах располагался фашистский госпиталь. Когда враги ушли, после них осталось много обмундирования, которое Анна Басаргина собрала и пустила в дело. Ребятам-то баба Аня говорила, что Максим Горький материально помогал их семье до конца своей жизни.

Анастасия Франтасова