В Волгоградской больнице скончалась трехмесячная малышка
У Кристины и Сергея Черкашиных все начиналось, как в сказке – светло и романтично. Когда Кристина поняла, что ждет ребенка, радовались все родные.
– Мы все плакали от счастья, даже Сергей, хотя он у меня – двухметрового роста. Беременность протекала нормально – как у всех. У меня даже токсикоза не было, даже вкусы не изменились. Единственной проблемой стала работа – в ювелирном магазине приходилось по 12 часов стоять на ногах. В связи с этим пришлось два раза полежать на сохранении. Но врачи уверяли – ребенок развивается нормально, никаких проблем со здоровьем ни у нее, ни у меня нет. Викуля появилась на свет в первом волгоградском роддоме. Родилась обычная девочка – ростом 57 сантиметров, весом – 3 300 граммов, 8 баллов из 10 по шкале Апгара (система оценки состояния новорожденного на первых минутах жизни).
«Видишь – дышит. Иди домой»
Месяц спустя после рождения Кристина принесла Вику в поликлинику на прием – все было хорошо. До 23 марта, когда у девочки началась одышка.
– Я вызвала врача на дом, но в выезде мне отказали. Бросилась в поликлинику на прием, Вику осмотрела дежурный врачи и честно сказала, что не знает, что с нами делать. Выписала направление в восьмую больницу. Там сначала хотели отправить нас домой, но одна из врачей, увидев, как дышит дочка, направила на рентген. Убедившись, что это пневмония, нас отказались оставить в этой больнице, потому что там нет реанимационного отделения. И отослали в злосчастную 21-ю, расположенную неподалеку от торгового центра «Европа сити молл».
Кристина вспоминает, что встретили ее грубо. «Видишь – розовая, видишь – дышит, видишь – спит. Иди домой», – сказал ей, по ее словам, один из медиков. И долго ругался по поводу того, что рентгеновские снимки сделаны неверно. Но на новое рентгеновское обследование девочку не направил. Впрочем, общеизвестно, что каждый следующий медик, к которому мы попадаем, умнее предыдущего. И прием зачастую начинается с претензий к пациенту, который почему-то выполнял рекомендации его предшественника.
«Мамочка все придумывает»
Удержала Кристину то ли врач, то ли медсестра, которая убедила – одышка у младенцев просто так не появляется. Их с Викой разместили в четвертом инфекционном отделении. Стали колоть антибиотик. У малышки на него оказалась аллергия.
– Я попыталась отказаться от уколов, медики стали давить на материнские чувства: «Хочешь добра своему ребенку, не вздумай отказываться. Мы знаем, как лечить».
Антибиотик сменили, но одышка не проходила. Лечащий врач предположила, что девочка метеозависима, как и она сама.
– 30 марта я запаниковала и созвонилась с врачом в кардиоцентре, где наблюдалась Викуля. Там посоветовали посчитать дыхание: до 45 – норма. Я насчитала 60. Мне сказали немедленно идти к лечащему врачу, пусть что-то предпринимает. Но она уже собиралась домой, поэтому к ребенку подошла недовольная, заявив, что ее рабочее время кончилось. Я связала ее по телефону с врачом из кардиоцентра. Не слышала, что там говорили, но наша врач отвечала, что с ребенком все в порядке, дочку выписывают с улучшением, а «мамочка все придумывает».
На следующий день после выписки состояние малышки ухудшилось. Приехавшая на дом врач из поликлиники предположила, что появившийся у нее кашель – остаточное явление. И прописала сироп.
«Это вам не кукла!»
В кардиоцентре, куда Кристина привезла Вику после выписки из 21-й больницы, решили готовить ее к несложной в общем-то в современных условиях операции по закрытию артериального протока. Но, поскольку кашель не прекращался, а одышка становилась только сильнее, их вернули в 21-ю больницу – долечивать пневмонию, пометив для здешних врачей, что требуется постоянный контроль пульса, кислородные маски, ЭКГ. Устно Кристине добавили – девочку нужно поместить в реанимационной отделение.
Кристина настаивала, чтобы рекомендации медиков из кардиоцентра были выполнены. Тем более что Вике становилось все хуже и хуже. От ингаляций, назначенных лечащим врачом, она начала задыхаться. Тогда завотделением распахнула настежь окно – маленькой пациентке нужен кислород.
– Я плакала, мне стало страшно. У Викули были испуганные глаза, она не могла дышать. Не выдержала врач Анна Александровна (не помню ее фамилию), Со словами: «Это вам не кукла!» – она бросилась добиваться перевода дочки в реанимацию.
Но, судя по тому, что случилось дальше, было уже поздно.
«Я в последний раз держала Вику на руках»
– С дочкой на руках я побежала в реанимационное отделение. По пути у Вики снова случился приступ, а со мной была только санитарка. Перед дверью реанимации дочку у меня забрали – тогда я в последний раз держала ее на руках, – рассказывает Кристина со слезами на глазах.
В больнице состояние девочки определяли, как «средней тяжести». В реанимации – как тяжелое. Там заявили, что процесс запущен, нужная помощь не была оказана вовремя.
– У меня началась истерика, – признается Кристина. – Меня как и Вику успокаивали корвалолом и открытым окном.
Последний раз она видела дочку 10 апреля. На свидание ей выделили три минуты и не дали даже дотронуться до ребенка.
– Врач, который первым принимал нас в 21-й больнице и отправлял домой, просил потом у меня прощения, говорил, чтобы я на него не сердилась и обещал, что с дочкой все будет хорошо. Но через несколько дней нам сказали, что у Вики начался отек мозга. Мы прежде просили врачей, чтобы нам разрешили ее окрестить. Но те все время отказывали. А тут завотделением сама сказала: «Крестите». А мне посоветовала молиться.
Это было 16 апреля.
17-го Кристине и Сергею сообщили – Вики больше нет.
* * *
Мы не знаем, кто виноват в смерти трехмесячной малышки. И не вправе обвинять кого бы то ни было из врачей. Надеемся только, что следствие во всем разберется. Или для этого нужно, чтобы родители дошли до главы СКР Александра Бастрыкина, как это удалось Араму Мачкаляну, чьи супруга и сын скончались в Волжском во время родов?
Фото предоставлены К. Черкашиной